Туда, куда мне предстоит отправиться, ничего с собой не возьмешь.
В клуб мы проходим легко. В субботу вечером девушек на тусовках маловато, а у подруги шикарная фигура. При виде ее вышибалы пускают слюни и машут нам, чтобы мы шли в начало очереди. Покачивая бедрами, подруга заходит в клуб; вышибалы провожают нас взглядом, пока мы идем через холл к гардеробу.
— Приятного вам вечера, девушки! — кричат они. Денег с нас не берут. Нам все бесплатно.
Сдав пальто в гардероб, мы идем в бар и заказываем две колы. Подруга добавляет в бокал ром из принесенной с собой фляжки. Она поясняет, что так делают все, потому что это дешевле, чем покупать выпивку в клубе. Мне пить нельзя, и это правило я нарушать не собираюсь, потому что спиртное напоминает мне о лучевой терапии. Как то раз между процедурами я смешала напитки из папиного бара и жутко напилась, и теперь в моей памяти одно неотделимо от другого. Алкоголь и ощущения после тотального облучения всего организма.
Мы прислоняемся к стойке бара и оглядываем зал. Клуб набит битком, на танцполе полно народу. Лучи света перескакивают с бюста на бюст, рыщут по задницам, по потолку.
Подруга заявляет:
— Кстати, у меня есть презервативы. Если понадобятся — они в сумке. — Она касается моей руки. — Как ты себя чувствуешь?
— Нормально.
— Точно?
— Да.
Бурлящий субботним вечером клуб — то, чего мне и хотелось. Я взялась за список, и подруга мне помогает. Сегодня я вычеркну первый пункт — секс. И пока не выполню все десять — не умру.
— Смотри-ка, — говорит подруга, — как тебе вон тот? — Она указывает на парня. Тот и вправду неплохо танцует, с закрытыми глазами, будто он один в клубе и ему не нужно ничего, кроме музыки.
— Он тут каждую неделю бывает. Симпатичный, правда?
— Если он под кайфом, то потом меня и не вспомнит. И алкаш мне тоже не нужен.
Подруга со стуком ставит бокал на стойку:
— Я надеюсь, ты не намерена влюбиться? Только не говори мне, что это тоже в списке.
— Нет, этого нет.
— Это хорошо. Ты уж извини, что я напоминаю, но времени у тебя маловато. Ну, за дело!
Она тащит меня за собой на танцпол.
Все идет прекрасно. Кажется, будто мы все — одна семья: мы двигаемся и дышим в одном темпе. Народ осматривается, приглядывается друг к другу. И этого у меня уже никто не отнимет. Субботним вечером танцевать в клубе в красном платье, притягивая взгляды парня. У кого-то из девушек этого нет. Даже такой малости. Я знаю, что будет дальше: у меня была масса времени для чтения, и я помню все сюжеты. Парень придвинется ближе, чтобы получше нас разглядеть. подруга на него и не посмотрит, а я посмотрю. Я не отведу взгляда, и, наклонившись ко мне, он спросит, как меня зовут. Я отвечу и кивну, давай понять, что все правильно, что мне приятно слышать, как ново и нежно звучит мое имя. Парень поднимет руки ладонями вверх, словно говоря: «Сдаюсь, кто же устоит перед такой красавицей?». Я лукаво улыбнусь и опущу глаза. Это подскажет ему, что надо действовать, что я не кусаюсь, а играю по правилам. Он обнимет меня, и мы станем танцевать вдвоем; я положу голову ему на грудь, слушая, как стучит его сердце — сердце незнакомого парня.
Но выходит иначе. Я забыла три вещи. Первое — что в книгах все не так, как в жизни. Еще я забыла, что на флирт у меня нет времени. А подруга это помнит. Она — третье, о чем я забыла. И она берет дело в свои руки.
— Это моя подруга, — перекрикивая музыку, сообщает она парню. — Она не прочь дунуть, если ты ей дашь.
Он улыбается, протягивает мне косяк, рассматривает нас обеих, задержав взгляд на длинных волосах подруги.
— Чистая трава, — шепчет подруга. Что бы это не было, дым густой, и от него щиплет в горле. Я захожусь в кашле, у меня кружится голова. Я передаю косяк подруге, которая делает глубокую затяжку и возвращает его парню.
Теперь нас трое, мы вместе движемся в такт ударным, которые бьют нам в подошвы, отдаваясь в крови. На развешанных по стенам экранах мерцают калейдоскопические узоры. Косяк снова идет по кругу.
Не знаю, сколько проходит времени. Быть может, часы. Минуты. Я знаю только, что останавливаться нельзя, вот и все. Если я буду танцевать, темные углы зала не двинуться на меня и тишина между треками не станет громче. Если я буду танцевать, то снова увижу корабли на море, поем мидий, услышу, как скрипит под ногами первый снег.
Подруга протягивает мне новый косяк. «Ты рада, что пошла?» — одними губами спрашивает она.
Я останавливаюсь, чтобы вдохнуть, и по-дурацки застываю на месте, перестав двигаться. Мираж мгновенно рассеивается. Я бодрюсь, но на душе у меня кошки скребут. Подруга, парень и все остальные далеки и фальшивы, как телепередача. Наверно, я уже никогда не стану одной из них.
— Сейчас вернусь, — сообщаю я им.
В тишине туалета я сижу на унитазе, уставясь на колени. Если еще чуть-чуть приподнять платье, я увижу живот. Он до сих пор в красных пятнах. И бедра тоже. Кожа сухая, как у ящерицы, сколько бы я ни мазалась кремом. На руках с внутренней стороны — следы от игл.
Пописав, я вытираюсь и поправляю платье. Выйдя из кабинки, я замечаю подругу, которая ждет меня у сушилки. Я не слышала, как она вошла. Глаза ее темнее прежнего. Я медленно мою руки. Чувствую, что она смотрит на меня.
— У него есть приятель, — говорит она. — Он симпатичнее, но, если хочешь, бери любого: сегодня же твой вечер. Сейчас мы едем к ним.
Оперевшись о край раковины, я разглядываю свое лицо в зеркале. Глаза кажутся чужими.
— А может они к нам, — замечаю я.
— Слушай, — раздражается подруга, — ты собираешься заняться сексом или нет?
Девушка у соседней раковины бросает на меня быстрый взгляд. Мне хочется объяснить ей, что я не такая, как она подумала. На самом деле я хорошая, и мы бы, наверно, с ней подружились. Но времени нет.
Подруга вытаскивает меня из туалета и волочет за собой к бару.
— Вон они. Этот твой.
Парень, на которого она показывает, стоит, заложив большие пальцы за ремень. Он похож на задумчивого ковбоя. Он нас не видит, и я застываю на месте.
— Я не могу!
— Можешь! Живи быстро, умри молодым, оставь симпатичный трупик!
— Нет!
У меня горит лицо. Здесь нечем дышать. Где дверь через которую мы пришли?
Подруга хмурится:
— Ты сама меня попросила тебя заставить! И что мне теперь делать?
— Ничего. Не надо тебе ничего делать.
— Хватит дурить!
Она качает головой и пробирается через танцпол к выходу. Я спешу за ней и вижу, как она протягивает гардеробщику мой номерок.
— Что ты делаешь?
— Беру твое пальто. Потом поймаю такси, и вали себе домой.
— Ты же не можешь ехать к ним одна!
— Увидишь.
Подруга распахивает дверь и оглядывается. Очередь рассеялась, и на улице тихо; такси не видно. На тротуаре голуби клюют объедки из пакета, в каких кафе продают еду навынос.
— Ладно тебе. Я устала. Отвези меня домой. Ну пожалуйста.
Она пожимает плечами:
— Ты всегда устаешь.
— Сколько можно злиться?
— Сколько можно нудеть?
— Я не хочу ехать к каким-то незнакомым парням. Там же может случиться все что угодно.
— И хорошо. Иначе вообще ничего и никогда не случится.
Внезапно заробев, я переминаюсь с ноги на ногу.
— Я хочу, чтобы все прошло идеально. А если я прыгну в постель с первым попавшимся парнем, кем я буду? Шлюхой?
Подруга поворачивается ко мне. Ее глаза блестят.
— Нет. Просто это жизнь. Ты думаешь, сесть в такси и поехать домой к папочке — это лучше?
Я представляю, как ложусь в постель, дышу спертым воздухом своей комнаты, просыпаюсь утром и все по-прежнему.
Подруга снова улыбается.
— Поехали, — говорит она. — Вычеркнешь первый пункт из своего списка. Я же знаю, тебе этого хочется. — Ее улыбка заразительна. — Соглашайся. Давай решайся!
— Хорошо.
— Ура!
Она хватает меня за руку и ведет к входу в клуб.
— Тогда напиши папе эсэмэску, что заночуешь у меня, и вперед.